Записки аскалонской затворницы

Я все вожусь с детской книжкой - верстаю, вставляю картинки.
Автор стихов заплатила некоей художнице и та нарисовала иллюстрации к книжке.
Иллюстраций не хватает к каждому стихотворению и поэтому я добавила клипарты.
С одной стороны - доморощенные рисунки. С другой - яркие четкие клипарты.
Когда автор посмотрела верстку и увидела, что клипарты лучше, она с сожалением произнесла:
- Да, конечно, они лучше, но художница так старалась, мне будет неудобно не поставить ее картинки в книжку.
Ладно, речь сейчас не о конкрентном случае.
Нужны ли кому-нибудь работы дилетанта, если есть качественные, хотя и обезличенные работы профессионала?

На нашей улице зацвели пунцианы. Это огромные раскидистые деревья, цветущие красно-оранжевыми цветами. На улице ярко и празднично.
Пунцианы затмили собой обычные пальмы и оливы, которые посажены неподалеку, на перекрестке.
Субботним утром вышла, пофотографировала. Люди спешат кто на пляж, кто в синагогу.
А один дядька, увидев, что я фотографирую, тоже взялся за фотоаппарат. Тишина, солнце и облака.

В добавление ко всей серии про Жихаря получила в подарок "Невинную девушку с мешком золота".
Ща как все брошу и пойду читать.

Сейчас искала закладку для книги, наткнулась на наклейку с физиономией футболиста. И вспомнила.
Периодичеси у здешних детей бывают заскоки. 6 наклеек для альбома стоят 3 шекеля. Дети покупают, меняют, выпрашивают у родителей деньги, выигрывают и проигрывают наклейки.
И вот мы выходим с младшим сыном из супера. Он счастливый - у него в руках футбольный альбом и куча наклеек (выдали в связи с каким-то мероприятием). На дверях стоит девушка-охранница.
- О! - восклицает она. - Альбом! Наклейки! Тебе нравятся футболисты?
- Да, - кивает Данька и прижимает к груди альбом.
- У меня тоже есть такой альбом и я тоже собираю футболистов, - говорит охранница.
- Зачем? - удивляюсь я.
- Мальчики красивые, - вздыхает она.

Смотрела сейчас передачу со Швыдким. Приглашенные гости Кравченко (возглавлял Гостелерадио) и Андрон Кончаловский.
Чем они перечили друг другу, я так и не поняла. Слова "цензура", "совестливость", "духовность" летали только так. Смысл речи Кончаловского был такой: "Свобода - это по Гегелю ответственность. Русский народ до ответственности не дожил, он понимает свободу как волю, анархию и поэтому нужен орган, который будет насильственно насаждать культуру в массы. Русский человек не считает себя частью государства, у него нет ответственности перед государством, и дай ему волю, он поступит, как житель Зимбабве". И даже привел разговор Горького и Чехова, когда Горький возмутился, что Чехов не признает русские народ, Чехов ответил, что он признает авторитеты.

Мой вывод: когда есть такие друзья, то и врагов не надо.