Сейчас эти обиды вспоминаются со смехом, но тогда...
На первом курсе института я услышала, что студенты собираются организовывать студенческий театр миниатюр, и приглашают желающих на кастинг в актовый зал. Нет, тогда еще никто не знал слова кастинг, но приглашали именно на него. И я, ничтоже сумняшеся, записалась. Было мне аж 16 лет, и я считала, что если я поступила в институт, то в студенческий театр будет поступить легче легкого.
Я выучила стихотворение и пришла.
В зале сидели студенты старших курсов, но я не оробела, так как знала, что у меня такое клёвое стихотворение, что они будут рады меня принять.
В то время во мне было 52 кило на 176 см роста, копна африканских волос и, практически, французское грассирование. Последнее - это единственное, что не пропало.
Я вышла на сцену и бодро начала:
- Король его величество
Просил ее величество,
Чтобы ее величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю...
Я прыгала по сцене, изображая короля, королеву, и даже корову, что при моих габаритах тогда было весьма затруднительно. Корова получалась, как из снов фараонского прислужника.
Отпрыгавшись, я встала у края сцены, и посмотрела на судей, сидящих в зале. У судей были кислые лица. Они посовещались и один из них сказал:
- Нет, ты не прошла. Если ты выйдешь на сцену, то все скажут "Что за филиал Тель-Авива вы тут устроили?"
Второй добавил:
- Это ж какой наглостью надо обладать, чтобы читать это произведение после Юрского!
А я и не знала, что это Юрский читал, и вообще, что это наглость.
И судьи Перельштейн, Суперфин, Додельзон, Грубер и Мордухаев синхронно махнули руками - следующий!
