О Карабахском конфликте
Утром мне в мессенджер свалилось несколько ссылок по карабахскому конфликту. Почему-то моим френдам очень интересно, на чьей я стороне, но спросить в прямом эфире они опасаются.
Расскажу случай, который произошел со мной в 1987 году. Я тогда работала начальником испытательной станции на заводе Азерэлектротерм. Почему я так хорошо помню? Я в тот год в Питере попала на концерт Розенбаума, посвященный 70-тилетию октябрьского переворота. Еще не было карабахского конфликта.
Так вот, послали меня в командировку в Москву и Ленинград на заводы комплектующих приборов для наших шкафов управления. В Союзе уже вовсю бушевал перестроечный балаган, комплектующие задерживались, а ты, Марья Петровна, ложись и делай план.
Еду я в купейном вагоне из Москвы в Ленинград. Кроме меня в купе солдатик из Азии, который залез на верхнюю полку и заснул, пожилой профессор, который ехал в ленинградский университет читать лекции, и молодой красивый армянин.
Мне 26 лет, я тоже молодая и красивая. Армянин тут же стал знакомиться.
- А вы откуда едете?
- Из Москвы, как и вы.
- Ах какая вы красивая евреечка. А как ваша фамилия?
- Коновалова.
И тут, молчащий до сих пор профессор, хмыкнул, и произнес:
- Хм, Коновалова, вот любят ОНИ брать русские фамилии.
Он не знал, да я и не рассказывала, что эту фамилию получил мой прапрадед, когда его насильно оторвали от семью подростком и отдали в кантонисты, то есть на 25 лет военной службы. Коновалов - значит, приставленный к лошадям. Среди евреев много потомков кантонистов с такими фамилиями: Сапожников, Портнов, Швец и так далее.
Выпустив эту парфянскую стрелу, профессор поджал губки и отвернулся от меня.
Тут снова вмешался красивый армянин:
- Ну это понятно. Мы все едем из Москвы. Вы родом откуда.
Я уже на подсознании была злая, и ответила армянину:
- Не думаю, что после того, как я вам отвечу, вы захотите со мной продолжить разговор.
- Нет, ну интересно же. Как это не захочу? Скажите.
- Я из Баку, - ответила я.
Армянин молча залез на свою полку, отвернулся к стенке и заснул, как и солдатик из Азии. Мы с профессором достали каждый свою книгу и углубились в чтение. Больше никто не проронил ни слова.
А теперь я скажу то, что говорила всегда: ни один азербайджанец никогда не говорил ничего обидного о евреях и обо мне, как еврейке. А также не переваливал на меня ответственность за распятие Христа, захват территорий и спаивание населения. Ко мне, бывало, приставали на улице, говорили про маленькие сиськи, про "жена должна", но ничего о коллективной вине всех евреев или о том, куда мне надо ехать.
Я рада, что живу в Израиле, и меня заботят наши, израильские конфликты. Надеюсь, что тем, кто меня спрашивает, стало понятно.
Расскажу случай, который произошел со мной в 1987 году. Я тогда работала начальником испытательной станции на заводе Азерэлектротерм. Почему я так хорошо помню? Я в тот год в Питере попала на концерт Розенбаума, посвященный 70-тилетию октябрьского переворота. Еще не было карабахского конфликта.
Так вот, послали меня в командировку в Москву и Ленинград на заводы комплектующих приборов для наших шкафов управления. В Союзе уже вовсю бушевал перестроечный балаган, комплектующие задерживались, а ты, Марья Петровна, ложись и делай план.
Еду я в купейном вагоне из Москвы в Ленинград. Кроме меня в купе солдатик из Азии, который залез на верхнюю полку и заснул, пожилой профессор, который ехал в ленинградский университет читать лекции, и молодой красивый армянин.
Мне 26 лет, я тоже молодая и красивая. Армянин тут же стал знакомиться.
- А вы откуда едете?
- Из Москвы, как и вы.
- Ах какая вы красивая евреечка. А как ваша фамилия?
- Коновалова.
И тут, молчащий до сих пор профессор, хмыкнул, и произнес:
- Хм, Коновалова, вот любят ОНИ брать русские фамилии.
Он не знал, да я и не рассказывала, что эту фамилию получил мой прапрадед, когда его насильно оторвали от семью подростком и отдали в кантонисты, то есть на 25 лет военной службы. Коновалов - значит, приставленный к лошадям. Среди евреев много потомков кантонистов с такими фамилиями: Сапожников, Портнов, Швец и так далее.
Выпустив эту парфянскую стрелу, профессор поджал губки и отвернулся от меня.
Тут снова вмешался красивый армянин:
- Ну это понятно. Мы все едем из Москвы. Вы родом откуда.
Я уже на подсознании была злая, и ответила армянину:
- Не думаю, что после того, как я вам отвечу, вы захотите со мной продолжить разговор.
- Нет, ну интересно же. Как это не захочу? Скажите.
- Я из Баку, - ответила я.
Армянин молча залез на свою полку, отвернулся к стенке и заснул, как и солдатик из Азии. Мы с профессором достали каждый свою книгу и углубились в чтение. Больше никто не проронил ни слова.
А теперь я скажу то, что говорила всегда: ни один азербайджанец никогда не говорил ничего обидного о евреях и обо мне, как еврейке. А также не переваливал на меня ответственность за распятие Христа, захват территорий и спаивание населения. Ко мне, бывало, приставали на улице, говорили про маленькие сиськи, про "жена должна", но ничего о коллективной вине всех евреев или о том, куда мне надо ехать.
Я рада, что живу в Израиле, и меня заботят наши, израильские конфликты. Надеюсь, что тем, кто меня спрашивает, стало понятно.